В городской бане города Вязники в 50-х годах прошлого века работал кассиром бывший министр иностранных дел Литвы Юозас Урбшис.
Юозас Урбшис — литовский дипломат, министр иностранных дел Литвы в 1938—1940 гг.
17 июля 1940 года вместе с женой Марией Урбшене был арестован и выслан в Тамбов. Содержался в тюрьмах в Тамбове, Саратове, Москве, Кирове, Горьком, Иванове, Владимире. В 1954 году был освобождён из заключения без права возвращения на родину. Работал в бане в Вязниках Владимирской области. В 1956 году вернулся в Литву, жил в Каунасе.
В 1954 году выживших политических арестантов просто выгнали из Владимирского централа. Эту историю совершенно замечательно поведал Сергей Пархоменко, встречавшийся с Урбшисом:
«Не освободили, не помиловали, а просто вывели на улицу вот в этих робах, после соответственно там 15 лет сидения главным образом в одиночных камерах, последние два или три года в камерах общих. Вывели на улицу и сказали: «Ну, идите, куда хотите, только возвращаться домой вам нельзя. А так можете идти. Ну, куда-нибудь тут неподалеку».
Ни документов, ни одежды, ни денег, ни еды, ни воды, ни ботинок, ни кепок. Ну, и вот эта компания бомжей оказалась на улице в городе Владимире в 1954 году. Несколько дней они просто так побомжевали по улицам, потом выпросили немножко денег, просто выпросили у прохожих, пошли на центральный почтамт и послали телеграмму в правительство с просьбой, ну, что-нибудь для них придумать. Или вернуть их в тюрьму, или выдать им документы, или разрешить им вернуться на родину, или поселить где-нибудь здесь, но как-нибудь.
Поразительным образом, их телеграмма дошла до адресата. Правда, ответ они получили нескоро, они получили его примерно через полтора месяца, на которые – эти полтора месяца – вернулись, попросились обратно в тюрьму. Понимаете, после 15 лет сидения в тюрьме они вернулись назад в тюрьму, постучались в ворота и попросили, чтобы их пустили тут как-то пожить, поесть и так далее. Старики на самом деле. Они все в лучшем случае там 900-х годов рождения, а многие 1880-х – ну, собственно, что значит многие, их всего было, как мы с вами понимаем, человек 6–8 мужчин, я уж не помню точным составом.
Вот Урбшис, собственно, один из них – человек, с которым я разговаривал. Так вот, примерно через полтора месяца пришла ответная телеграмма в тюрьму, где они в этот момент находились. И им разрешили выдать справки – не паспорта, а такие справки о том, что они освобождены. В этих справках не содержалось ничего – ни обвинения, ни приговора, ни помилования, ничего. Вот как их в 1940 году забрали, в 1954-м – отпустили, выгнали. И им разрешили разъехаться по маленьким городкам Владимирской области.
И вот Юозас Урбшис оказался в городе Вязники кассиром в бане, где он как-то и проработал несколько лет, одинокий. Ему не разрешали возвращаться, не разрешали уехать из Вязников.
В какой-то момент он пришел в вязниковскую библиотеку и неожиданно вспомнил, что он читает по-французски. Он там нашел совершенно случайно книжку Флобера «Мадам Бовари», и он ее взял и перевел на литовский язык. Потому что он еще заодно вспомнил, что он еще и литовский язык помнит. Вот.
И он этот перевод послал единственному литовцу, как ему казалось, который должен был бы быть жив и который должен бы пережить эти все обстоятельства войны и Советской власти и так далее, композитору Чюрленису. Послал он ему, ну, как-то – Литва, Чюрленису. Примерно как Кремль, Ленину. К тому моменту, если я правильно помню, Чюрлениса уже в живых не было, но была его вдова жива. Она поразительным образом получила этот конверт, вспомнила этого человека, который был министром иностранных дел литовского правительства, знаменитым в Литве человеком, важным, выдающимся, влиятельным политиком, который вел в свое время переговоры и со Сталиным, и с Гитлером. Время такое было. И он, между прочим, подписывал от имени литовского правительства соглашение о вступлении в Литву советских войск. Ну, вот так вышло – что именно ему это было доверено как министру иностранных дел. Вот, и эта самая вдова Чюрлениса много лет спустя добилась разрешения ему вернуться в Литву, где он и дожил до девяносто какого-то года, когда мы с ним познакомились».
В статье использованы материалы сайта Владимира Цыплёва и личной страницы Сергея Пархоменко на Фейсбуке.
