Среди фамилий владимирского духовенства прослеживается род Грузинских, служивших в храмах нашей епархии. При ближайшем рассмотрении оказалось, что значительная часть истории этого рода связана с вязниковской землёй.
Разумеется, к князьям Грузинским эти представители духовенства не имеют ровно никакого отношения, а свою фамилию получили по имени иконы Грузинской Божией Матери или по церкви, освящённой в её честь – такая была традиция в среде духовенства более полутора веков назад.
Родоначальником Грузинских стал сын псаломщика Николай Зиновьев, как раз и получивший в семинарии эту фамилию. Курса семинарского обучения он не закончил и поэтому мог рассчитывать только на причетническую должность, а потому в 1844 году был определён в погост Меркутино Вязниковского уезда, где взял в жёны дочь тамошнего дьячка Дарью Николаеву, а по тяте Богословскую (в честь меркутинской церкви). Здесь он прослужил двадцать с лишним лет, кормясь в большей степени от земли-матушки, нежели от причтовых доходов, коих были сущие копейки; был переименован в пономаря (что вообще-то ничего не меняло в жизни) и, между прочим, стал свидетелем, как неумолимый прогресс проник и в здешние места, когда всего в полусотне саженей от погоста пролегла железнодорожная линия с летающими мимо пышущими паром и искрами и пронзительно свистящими монстрами…
Успокоение наступило, когда в 1869 году всё семейство Грузинских переехало к новому месту служения Николая Зиновьевича – в Кинешемский погост, что за Клязьмой в восьми верстах от Вязников. Тамошнее бытие очень напоминало прежнюю жизнь в Меркутино – тихое, спокойное, размеренное с прежними хлопотами и заботами. К тому времени у пономаря Гузинского и Дарьи Николаевны уже выросли старшие дети – дочери Екатерина и Татьяна пребывали в замужестве за чиновником одна и мещанином другая, да подрастал младший Мишанька…
Сей Мишанька был всего осьми лет, когда переехал из меркутинских лесов в заливные луга Кинешемского погоста. Когда он подрос, пошёл учиться в Вязниковское всенародное уездное училище, но дальше одного класса дело не пошло (очевидно, туговат был к наукам) и в 1875 году в возрасте четырнадцати годов пономарский сын поступил послушником в вязниковский Благовещенский монастырь. Отсюда чуть спустя его перевели в архиерейский дом во Владимире – место всяк престижнее по сравнению с монастырём в уездной глуши, где он обучался в том числе и церковному пению. Очень поразил Михайлу Грузинского губернский центр, это диво-дивное, коего доселе он не видывал даже в Вязниках: смешливые проказники школяры и семинаристы, неспешные чиновники, бравые солдаты и офицеры, барышни в кружевах, кареты, повозки, ландо, тарантасы, телеги, возницы с длинными хлыстами, крестьяне в лаптях, мещане, подпоясанные важные купцы и такие же подпоясанные и ещё более важные градские священники… Всё это двигалось, дышало, разговаривало, смеялось, кричало и пульсировало. А сколько здесь церквей! Золотые, бирюзовые, красные, чёрные купола гроздьями, белоснежные стены, колокольные переливы на разные голоса и лады с громким басом большого колокола кафедрального собора… И владыка, пекущийся о храмовом благолепии епархии – добрый и ласковый Феогност…
Но сколь ни длилось пребывание послушника Грузинского в архиерейском доме, настало время расставания с большим городом. К монашескому постригу Михаил оказался не готов, почему и был в 1883 году определён во псаломщика в Серапионову пустынь Вязниковского уезда. На тот момент в результате церковной реформы приходы Кинешемского погоста и находящейся рядом – за озером всего в трёх верстах – Серапионовой пустыни оказались объединёнными.
Женой новоявленного псаломщика стала девица «домашнего воспитания» Олимпиада Фёдоровна. У них родилось десять детей – шесть сыновей и четыре дочери. Жили они в Кинешемской погосте, куда Михаил Николаевич был перемещён в 1888 году и преподавал в церковно-приходской школе, между прочим, церковное пение, коему был обучен в бытность в архиерейском доме. Жизнь в вязниковском заречье мало чем изменилась – так же, как и двадцать, и тридцать лет назад нужно было возделывать землю, хлопотать по домашнему хозяйству, поднимать милых чад на ноги. Вместе с сыном до самой своей смерти на исходе XIX века жил и отец Михаила – вдовый Николай Зиновьев Грузинский, отправленный «в заштат» в 1883 году, окружённый сыновней заботой и подкрепляемый ежегодно десятью рублями из епархиального попечительства о бедных духовного звания. По ценам тех лет можно ярко судить о достатке заштатного причетника: например, фунт (400 г) гречки стоил 10 копеек, сахару – 12 копеек, пшеничной муки – 8 копеек, мяса – 20-22 копейки… Впрочем, находящиеся на службе служители Божии, чуть лучше обеспеченные материально, но имевшие как правило семьи в десяток, а то и больше ртов, также не жировали и в роскоши, разумеется, не купались.
Из пяти сыновей причетника Михаила Грузинского только двое, кажется, избрали дорогу предков, и пошли по стезе служения Богу. Самый старший Иван Михайлович окончил два класса Владимирской духовной семинарии и в 1904 году был определён псаломщиком в родной погост. Здесь он венчался с дочерью умершего священника Василия Голубева Лидией и вскорости был перемещён в далёкое село Константиновское Александровского уезда. Там следы его теряются.
Второй сын Александр Михайлович сначала обучался в Шуйском духовном училище, а после был принят во Владимирскую семинарию, которую окончил в 1912 году. Отсюда он поступил на историко-филологический факультет Варшавского университета, который бросил, отучившись один курс и решив посвятить себя Церкви.
В июле 1913 года Александр Михайлович определён псаломщиком в село Шапкино Ковровского уезда. Здесь в сентябре того года он имел счастие лицезреть и облобызать десную руку навещавшего родительские могилы митрополита Московского и Коломенского, члена Святейшего Синода Макария (Невского) и участвовать в митрополичьем богослужении – событии редчайшем для всей губернии, а для здешних мест и вовсе небывалом, сопоставимое разве только с визитом августейшей особы…
В мае 1914 года Грузинский рукоположен во священника в юрьев-польское село Фантырево, ныне несуществующее. Здесь он заведовал местной церковно-приходской школой и преподавал в оной закон Божий. Последним местом служения о. Александра стала слобода Мстёра, куда он попал вскоре после октябрьского переворота 1917 года.
В апреле 1931 года о. Александр был арестован вязниковскими органами ОГПУ и в сентябре того же года за контрреволюционную агитацию приговорён к трём годам лагерей. Александр Михайлович попал в самый центр строительства Беломоро-Балтийского канала, располагавшийся на станции Медвежья Гора. Печально известный Беломоро-Балтийской исправительно-трудовой лагерь стал страшной мясорубкой для сотен тысяч человеческих жизней и судеб. В это кровавое месиво попал и сорокалетний мстёрский священник. Выжил ли он, выбрался ли из жерновов советских репрессий – мы пока не знаем. Дальнейшая судьба представителя единственной в епархии династии Грузинских сокрыта.
В 1992 году Прокуратурой Владимирской области Александр Михайлович Грузинский реабилитирован посмертно.
Автор: .
По материалам
