Современный флаг Беларуси был разработан в 1995 году. Но его основа — флаг БССР, который появился ещё в 1951-м. Автором флага Белорусской Советской Социалистической Республики является Николай Иванович Гусев, который родился в деревне Метлино Мстёрской волости Вязниковского уезда Владимирской губернии. В годы Великой Отечественной войны Гусев остался в оккупированном Минске, рисовал портреты немецких офицеров и Гитлера, а также прятал советского военнопленного.
По национальности Николай Иванович Гусев русский. Он родился 21 декабря в 1899 году в деревне Метлино Мстёрской волости Вязниковского уезда Владимирской губернии в семье крестьянина.
Когда Николаю Гусеву исполнилось 7 лет, его отец продал свое имущество в деревне и переехал в село Троицкое Татарово, которое располагалось неподалеку, где поступил на работу на писчебумажную фабрику. Через два года семья вновь переехала, уже в другую деревню, где отец работал плотником, печником, в летнее время — косцом, а также на клееночной фабрике.
В 1912-м Николай окончил сельскую школу. Его определили в иконописном училище на родине, которое окончил за год до революции. Как писал Гусев в своей автобиографии, в числе лучших учеников его отправили в столицу — в инокописное училище в Петрограде.
После Февральской революции училище ликвидировали, и Николай вернулся домой. В 1918-м семья отправилась в Барнаул. В Пермской губернии их высадили с парохода. А в этих местах как раз шла Гражданская война. Гусев вступил в Красную армию. Служил писарем, работал художником.
Затем его дивизию перевели в Витебск. Там он демобилизовался и поступил сразу на второй курс отделение живописи витебского техникума. Там Гусев учился в одно время с будущими мэтрами: скульпторами Заиром Азгуром и Андреем Бембелем. Именно во время учебы, в 1925-м он стал участвовать в выставках.
Дальше была учеба на отделении живописи в Ленинградском художественно-техническом институте. Отъезд в Минск, возвращение в Ленинград — но уже на отделение графики. Через некоторое время в Москве организовали Полиграфический институт — и все отделение графики перевели туда. В советской столице преподавателем Гусева был знаменитый Владимир Фаворский.
В 1932-м Гусев окончательно возвращается в Минск. Работает в Белорусском государственном издательстве как заведующий художественной частью. Затем переходит на должность консультанта там же и — по его же автобиографии — некоторое время является и.о. завсектора Изо Управления по делам искусств при СНК БССР (то есть при правительстве).
Последние два года перед войной он руководит кружком рисунка и акварели при Союзе советских архитекторов в Минске.
Начало войны Николай Иванович Гусев и некоторые другие художники встретили в деревне около Пуховичей, где их семьи отдыхали, а они писали пейзажи.
— Некоторые из этих художников пытались пройти пешком на восток, но ничего не вышло, они вернулись не в Минск, а в то село, потому что знали, что сгорела квартира в Минске и как жить без еды, — написал в мемуарах «Портрет века» художник Евгений Тиханович, тоже находившийся в оккупированном Минске во время войны. — А может, нам придется дождаться своего, потому что как-то невероятно, что наш Минск был отдан врагу Гитлеру навсегда. Все так думали, потому что с детства воспитывались, что нам не нужен ни пяди чужой земли, но мы никому ни пяди своей земли не отдадим. Время шло, а наши все отступали и отступали, нужно было адаптироваться к новым условиям.
Некоторые художники остались в деревне, а вот Николай Гусев с семьей вернулся в Минск.
— У него была больная жена, она еле могла ходить. И две маленькие дочери, — пояснил писатель Валентин Тарас.
Дом художника уцелел во время бомбёжек. Но денег не было. Чтобы выжить, он рисовал портреты немецких офицеров.
— Проходили дни и недели, а у Гусева было много работы портретистом, он писал быстро, сходство было почти как у фотографа, безупречная точность, аккуратность и пунктуальность — все это нравилось немцам — младшим офицерам и особенно солдатам, — вспоминал Тиханович.
По его словам, к Гусеву часто приходили и словаки, чьи казармы находились на современной улице Логойский тракт (Словакия воевала на стороне Германии). Их язык был похож на белорусский, поэтому с ними было легко общаться.
— Они пришли к нему домой, позировали. Жил неплохо, семью мог прокормить,— вспоминал Тарас.
Но после войны Гусев получил четыре года лагерей. Вместе с ним был осужден и Николай Дучиц, который работал в художественном отделе городской управы. В чем была вина Гусева?
Художника Алтуфьева вызвали в немецкий Генеральный комиссариат и предложили участвовать в оформлении праздников и выставок. После долгих споров ему пришлось согласиться. Затем Алтуфьев предложил своим коллегам нарисовать портрет Радослава Островского — президента Белорусской центральной рады (организация коллаборантов, которая существовала во время войны на оккупированной части Беларуси).
Евгений Тиханович смог отказаться, поскольку, мол, никогда не создавал официальных портретов.
— Помимо этих слов о себе, я думал, что это очень опасно, что и как я скажу, когда придут наши люди? — вспоминал Тиханович.
А вот Гусев согласился. Правда, этот портрет так и не был напечатан. Немцы и их союзники скоро бежали из Беларуси. Но ранее, в 1943-м художник создал большой портрет Гитлера, который висел на майских праздниках в городском парке.
После освобождения Беларуси Николая Ивановича и Дучица арестовали. Художник Иван Ахремчик и скульптор Заир Азгур ходили к руководителю БССР Пантелеймону Пономаренко с просьбой отпустить их из тюрьмы. В те годы это требовало большого мужества: просители сами вполне могли оказаться за решёткой. Дучица удалось отстоять. А вот Николай Иванович вышел на свободу спустя четыре года.
Ради объективности, во время войны Гусев занимался не только созданием портретов. В 1942—1944 годах под его руководством проходила роспись Петропавловского собора на Немиге. Точнее, художники скорее обновляли предыдущую роспись, сделанную в начале 20 века.
Но самое главное: художник помогал людям. Информация об этом есть в воспоминаниях Ольги Бембель-Дедок, жены скульптора Андрея Бембеля, которая также жила под оккупацией (цитируемый фрагмент её мемуаров напечатан в книге «Вакол Глебкі», составителем которой является Анна Северинец).
Как писала Бембель, однажды к Гусевым пришёл раненый танкист.
— Он ранен, лежит в лазарете для почечных, для смертников. Иногда выходит через дырку в проволоке, чтоб просить подаяние. Так он пришел и к Гусевым. Он танкист. Инженер (до войны). Ищет приюта, чтобы совсем уйти, пока не вернули снова в лагерь смерти. Да Гусевы уже и согласны оставить его у себя. Я просто рада, что и они хотят что-то сделать. И у них совесть не выносит жить просто так, в стороне от жестокой борьбы. И просто тянет пойти на какой-то риск.
В итоге танкист остался у Гусевых. Фактически хозяин дома прикрывал его.
— А гусевский пленный сидит у них наверху и фабрикует себе паспорт. Бланк есть, а печать он вырезает из куска резины, и очень искусно. А внизу «Никола» пишет портреты гестаповских шишек, и те не знают, что над их головой подделывает себе паспорт советский танкист. Паспорт на имя Волина. И этот Волин не раз уходил через дверь своей мансарды на чердак. А оттуда был выход в соседнюю квартиру. А мы ведем с фашистами разговоры о том, о сём, — писала Бембель.
Затем Гусев и вовсе прописал танкиста у себя на квартире.
— Вот Никола подаёт домовую книгу и паспорт. Девица встаёт и уходит с книгой и паспортом. Что это? Провал?! Мы встречаемся взглядом, но говорить нельзя. Я должна прийти домой, так условлено. Возвращается барышня, зовёт с собой Гусева. Всё! Вернулась одна, продолжает работу. Я механически протягиваю книгу, у меня всё проходит гладко. А дальше? Что делать? Ждать? Уйти скорее, пока не зацапали? Жду. Ведь есть ещё надежда. И вдруг — Гусев. Живой и здоровый. Только очень бледный. В карман засовывает книгу и чертыхается сквозь зубы. «Нет, нет! Глупо. Зачем лезть чёрту в пасть? Кто нас гнал?» Я ведь подумала: Гусеву конец. А дома что? Здесь отпустили, а там уже, может, Волина схватили, адрес известен.
Как выяснилось, когда девушка взяла паспорт, то что-то сказала. Художнику послышалось слово «подроблен» (то есть подделан).
— И он попрощался с жизнью. Начальник-фашист спросил, кто этот парень, и задал ещё какие-то вопросы. Никола сказал «пленник», и его отпустили. И мы пошли домой. Дома всё тихо. Но трое суток Волин прятался (на другой квартире). Потом мы опять осмелели, и он вернулся в свою мансарду.
Во время оккупации Ольга Бембель прописала у себя на чужой паспорт Нину Житницкую, еврейку по национальности. Когда Нину задержали, полицаи пришли и за Ольгой.
Возник вопрос, что делать с двумя детьми.
— А дети уже проснулись. Клара дико, пронзительно закричала. Мук — за нею, ещё громче. Уж он-то вообще ничего не понимал.
— Зачем вам дети? Они же русские! Разрешите, я оставлю их у Гусевых. Все это дикое недоразумение, оно сразу разъяснится.
Полицай «смягчается». Я беру кусок хлеба — весь, какой был, и мы все идем к Гусевым (дети часто были в гостях у этой семьи.
Тамара (жена Николая Гусева) побелела. Никто не успел сказать ни слова. Только Мария Степановна запричитала. Я попросила их оставить у себя детей до моего возвращения, — вспоминала Ольга Бембель.
На допросах Бембель удалось убедить следователя, что в этих детях течёт немецкая кровь, а сама она — русская, жена художника. Еврейку, мол, прятала, поскольку пожалела её.
В качестве свидетелей вызывают Гусева, Волкова (мы ещё вернемся к этой фамилии), мемуариста Тихановича. Наконец Ольгу отпускают.
— У Гусевых слёзы и плач. Бросаются на шею, будто я с того света. Волнуются за Николу. «Сейчас придёт», — говорю и бросаюсь к детям. … А Мария Степановна твердит: «Мы думали, вас уже нет. Недаром ваш Алик звал Колю папой. Усыновился заранее. Так я и думала, что придётся нам их усыновить».
Создание флага
В 1951 году состоялась полноценная реабилитация Николая Гусева: он поучаствовал в создании флага.
До этого года флагом республики являлось красное полотнище, на котором было написано БССР, нарисованы серп, молот и звезда. Но Беларусь и Украина стали членами ООН, поэтому их флаги, которые почти не отличались от советского, решили изменить.
Верховный Совет СССР принял соответствующее постановление в 1947-м, но в БССР не спешили. Лишь в 1951-м Верховный Совет БССР поручил Академии наук разработать флаг.
Профессор Михаил Кацер, который тогда работал в Академии наук, предложил положить в основу орнамента узор. Его в 1917-м выткала на полотенце крестьянка Матрена Маркевич, родная сестра Кацера. А вот рисунок флага (в том числе и орнамента) как раз выполнил Гусев.
Его жизнь постепенно наладилась. До своей смерти (в 1965-м) Николай Иванович преподавал в политехническом институте. Последние два года возглавлял кафедру рисунка, акварели и скульптуры. Создал портреты поэта Петруся Бровки и дирижера Рыгора Ширмы.
Известно, что одна из дочерей художника была первой женой известного белорусского искусствоведа и журналиста Владимира Бойко.
